Читать книгу "Не только детектив  - Анна и Сергей Литвиновы"

Рядом – старинные палаты, еще при молодом Петре построенные. На них – три доски-афиши, как бы олицетворяющие три эпохи.

Сверху: «В июне 1918 года здесь работал комбриг Первой Конной армии С. М. Патоличев».

Ниже: «Дом Ширяевых (Шумилиной). Конец XVII – начало XVIII века. Находится на государственной охране».

Еще ниже: Бар «Аладдин».

Ходим по городу, дивимся: сколько ж здесь старины! Вот еще одни палаты – купецкие каменные, построенные в допетровские времена. В них – музей. А вот и другие палаты – здесь управление культуры.

Поблизости – Благовещенский собор. Заколочен.

И рядом – собор. Из него доносятся ухающие, шмякающие звуки. На улице – толпа мальчишек. Окружили двоих – дерущихся. Подзуживают. На соборе доска «Детско-юношеская спортивная школа».

Надо всем царит монастырь на горе. Никольский. Он нынче передан церкви. Там живут братия и послушники, потихоньку восстанавливают разор.

С этой точки на горе и пошел Гороховец. И именно с «горой», а не с «горохом» связывают местные краеведы его название. (Всего версий об этимологии имени города не меньше десятка.)

Впервые город упомянут в летописи как один из сожженных татарским набегом в 1239 году. Был он тогда, семь с лишним веков назад, восточным форпостом Русской земли. Держал оборону – на высоком берегу Клязьмы.

С тех пор повторяет Гороховец все извивы российской истории. Краешком упоминается в документах разных эпох – то Куликовскому сражению посвященных, то – ополчению Минина и Пожарского, то – восстанию Ивана Болотникова, то – строительству железной дороги Москва – Нижний Новгород.

По тягучей лестнице поднимаемся в гору. Гору называют Пужаловой. Давно-давно именно здесь сигнальные костры зажигали, когда татарва шла на Владимир. Нынче тут заброшенный парк. Разломаны карусели. Безжизненно висят качели без скамей. Дыры на месте баскетбольных щитов.

А с горы город виден как на ладони: маленький, старинный, золотистый.

«Себя-делы»

Одно из самых красивых зданий в Гороховце (из новых) – «биржа труда», она же Центр занятости населения. А одна из самых красивых женщин – Светлана Николаевна Леничева, директор Центра.

Безработица – жестокая проблема Гороховца. 17 тысяч человек живет в городе, 3,5 тысячи из них работало на местном судостроительном заводе. Завод уже три года объявлен банкротом. Работают нынче не больше полутысячи человек, и те уже забыли, когда получали зарплату.

– Официально безработица у нас – 7 процентов, – говорит Леничева.

– А неофициально?

– Думаю, все двадцать. Наш город нынче как мертвая зона. Словно кто-то приказал ему: «Умри!» Но нет – не умирает город. Может, замирает? В спячку впадает? А потом очнется, как Спящая красавица?

На улицах города безлюдно – зато кипит работа за высокими заборами: осень, последние сельхозработы. В городе полторы тысячи частных домов. На каждого жителя приходится по восемь (!) соток земли. Некоторые от нее даже отказываться стали. Так что пропитание – каждый может «нарыть» (во всех смыслах этого слова) себе сам.

Многие жители самостоятельно, без надежд на «биржу», принялись устраивать судьбу. Около восьмисот человек (в основном – мужчины) подались работать по контракту в расположенные поблизости от города воинские части. Примерно столько же (конечно, женщины) стали «челночить». Есть и те, кто отправился «шабашить» в денежную столицу или Нижний Новгород.

А появились ли в Гороховце новые производства взамен угасших? Стал ли кто-то производить вместо мало кому сейчас нужных военных кораблей и буксиров что-нибудь полезное?

Об этом спросил Василия Николаевича Рожина, заместителя главы городской администрации.

– Предприниматели наши в большинстве делают не дело, то есть бизнес по-английски, – скривился Василий Николаевич, – а деньги.

И все же удалась узнать о нескольких настоящих, по мнению многих, предпринимателях – тех, для которых дело превыше прибыли.

Парень по фамилии Тихонов открыл автосервис на трассе Москва – Нижний: занял и себя, и еще несколько слесарей. Безработный Кузовков из ближайшего поселка наладил мини-фабрику, стал производить макаронные изделия.

Елена Каменская вместе с напарницей открыла косметический салон.

– Косметический салон? В «засыпающем» городе? – удивляюсь я.

– Почему бы нет? – говорит Елена Алексеевна. – У нас же маленький город. Театра нет, в кино я уже лет пять не была. А женщине, вы понимаете, надо время от времени: куда-то выйти. Сделать маникюр, макияж – пусть даже ее муж ничего не заметит, но она-то себя почувствует женщиной. Посмотрит украдкой на свои чистенькие ноготочки – и радуется. Кто эту радость хоть раз ощутил – деньги на визит к нам находит.

Цены на красоту здесь раз в пять ниже, чем в Москве. Основную выручку дают не услуги, а косметический магазинчик.

Как начинали?

Безработную Каменскую и ее напарницу Центр занятости направил на курсы косметологов. Отучившись, поняв толк в косметике, женщины скинулись по триста тысяч, накупили пузырьков и флаконов с лосьонами да шампунями и стали, как коммивояжеры, продавать их землякам, со знанием дела рассказывая об их достоинствах. Продали. Выручили миллион. Потом миллион тем же манером превратили в два. Наконец хватило денег арендовать подсобку в парикмахерской. Сами делали здесь ремонт, белили, красили, клеили обои. Писали от руки объявления-рекламы, расклеивали их по городу.

– Даже если б муж получал столько денег, чтобы я могла себе ни в чем не отказывать, все равно бы здесь работала, – говорит Каменская. – Понимаете, салон – это как мой ребенок. Я его вырастила и не брошу уже никогда.

Только вернувшись в Москву и просматривая блокноты, вдруг обратил внимание: в Гороховце встречался не с одним десятком людей – и из «верхов», и из «низов» – и ни от кого не слышал ни жалоб на судьбу, ни проклятий в адрес власти. А ведь года три-четыре назад услышал бы наверняка. Утверждаю это уверенно, потому что в те годы ездил по таким же провинциальным городкам с тем же набором социальных болячек. На что только не жаловались, кого только не ругали! А нынче – нет.

Притерпелись? Возможно.

Или поняли, что новая эпоха как бы «в обмен» на трудности (вроде безработицы и безденежья) дает шанс – шанс совершить в жизни нечто такое, чего прежний уклад никогда ни за что не позволил бы?

И фармацевт по образованию Каменская, милая, славная женщина простояла бы, наверное, всю жизнь за стойкой в аптеке. И какая-нибудь подруга давала бы ей понюхать купленные по случаю «Шанель». А теперь она с «Шанелью» и «Кристианом Диором» почти на «ты».

Она использовала свой шанс. Имеет дело – маленькое, но любимое и свое.

Нет, не только «деньгоделы» живут в глубинке, но и, как это называется у американцев, «селф-мейд-мэны». Или, говоря проще и по-русски, – «себя-делы».